Я начинаю подозревать, когда я с тобой, что я безумно, редко талантлив. Восторг молодости переполняет меня, и сознание силы, и немыслимые прозренья.

Вы знаете, мне настолько лень в последнее время писать отзывы о прочитанных книгах. Может быть, это все из-за того, что мне нечего добавить к тому, что они гениальны. Вот я только что дочитал "Волны" Вирджинии Вулф и остался под таким впечатлением, что мысли как-то быстро бегают в голове, и природная тормознутость не позволяет мне словить их своевременно и написать сюда. Эта книга заставляла меня концентрироваться очень сильно во время прочтения, забывать обо всем вокруг, иначе нить повествования очень легко было потерять. До сих пор я сижу и думаю, кто же на самом деле были эти люди, а, может, это вообще был один человек, и что это прошло перед моими глазами - чья-то жизнь, смерть, потому что все так запутано, все эти мгновения жизни, как в реальности оно и есть в душе человека. Без систематизации, чем мы все обычно и занимаемся.
Стиль, мне безумно нравится ее стиль. А построение конкретно в этом произведении вообще привело в восторг: это внутренние монологи персонажей, которые очень плавно перетекают из одного в другой, поэтому на первых страницах эдак пятидесяти было сложно привыкнуть к такому изложению. Но это прекрасно, я обязательно скачаю еще ее произведений, потому что писала она настолько необычно, что я купился моментально.
Время цитат, раз уж я сдулся. Вверху тоже не моего авторства, соответственно.

Пошла похвальба. А мне нечем хвалиться, мой отец брисбенский банкир, и я говорю с австралийским акцентом.

Не согретые воображением, слова холодно падают мне на голову, как булыжники, под вздымание и опадание золотого креста. Самые великие слова опошляются тем, кто их произносит. Я одно презренье испытываю к этой религии скорби, к унылым, дрожащим теням, продвигающимся по белой дороге, мимо просади высоких смоковниц, мимо мальчиков, ползающих в пыли - голых мальчиков; и козьи меха, вспученные вином, висят на дверях харчевен. Я видел.

Не могу я, как Луис, просиживать штаны над учебниками. Мне надо открыть люк, выпустить эти фразы, которые я, была не была, сцепляю в одно, нащупаю нить в волокне и пряду свою легкую пряжу.

Вечно что-нибудь да помешает делу, которым я вечно занят, - поискам совершенной фразы, точно попадающей в этот вот, уже улетевший миг.

Так надо же по крайней мере быть честным; да, мне претит этот вздорный, торный, пустопорожний мир; эти конским волосом начиненные сиденья; эти расцвеченные фотографии молов и променадов. Хочется в голос кричать от уютного самодовольства, от бездарности этого мира, который плодит коневодов с коралловыми брелоками на цепях. Что-то сидит во мне такое: всех бы их свел под корень.